Страдающий ДЦП переселенец из Макеевки стал во Львове одним из самых востребованных таксистов

Страдающий ДЦП переселенец из Макеевки стал во Львове одним из самых востребованных таксистов
28 Жовтня 2015
Друкувати цю новину

36-летний Роман Кисляк не любит слово беженец, поэтому и называет себя странником поневоле. Из родной Макеевки во Львов он приехал год назад один, без родителей. Раньше Рома без мамы и папы не мог прожить и дня, ведь страдает ДЦП. Однако, когда ощутил у виска приставленное боевиком дуло автомата и лишь чудо спасло его от смерти, понял: пришло время покидать родные края. Тогда он сел в поезд и отправился в путь, веря, что сумеет начать жизнь заново. Настойчивость, оптимизм помогли этому жизнерадостному и трудолюбивому парню найти свое место в незнакомом городе.

— Извините, что заставил ждать, попал в заторы! — подъехав на белом «Рено», виновато улыбается Роман Кисляк. — Как-то одному терпеливому клиенту, к которому добирался дольше, чем рассчитывал, сразу сказал: «Теперь, мужик, я тебе должен!» Слава Богу, люди во Львове добрые, великодушные. Даже когда некоторые новые знакомые «величают» меня «москалем», не обижаюсь. Но приятнее, если называют «схидняком». Кстати, в родном Донбассе я уже, наверное, «бандеровец»…

— Вы так виртуозно ездите. Давно за рулем?

— Пятнадцать лет назад стал водить отцовскую «Шкоду», тогда и понял — это мое! Немного таксовал в Донецке. Ведь сколько помню себя — не мог сидеть дома без дела. К тому же пенсия по инвалидности мизерная, вот и подрабатывал. Взял в кредит иномарку «Опель-Астра». Однако из-за кризиса машину пришлось продать. Затем хороший знакомый одолжил денег на автомобиль. И я снова купил легковушку. А через полгода начался Майдан. Зарабатывать стало сложнее. Так что вынужден был продать и этот автомобиль, чтобы рассчитаться с долгами.

Впрочем, когда приверженцы «русского мира» разожгли в Донбассе войну, мои собственные неудачи показались такими мелкими. Боевики начали уничтожать все украинское, и мне стало не по себе. Тогда впервые просто до боли осознал, что моя родина — Украина. Ни в какую Россию не хочу! Еще раньше я познакомился с общественными активистами на донецком Майдане. У них и поинтересовался, чем могу быть полезен. Ребята, узнав, что я могу водить машину, предоставили мне старенькую «Таврию» и попросили вывозить мирных жителей из горячих точек и оккупированных территорий. Помню, как-то в Снежном полный салон пассажиров набился. Отъезжая, я заметил, с какой тоской провожают нас взглядом пожилой мужчина и паренек — им места не хватило. Так мне жаль стало их! Сдал назад, спросил, есть ли у мужчины при себе паспорт. Да, говорит, только там львовская прописка. Я понимал: человека со львовской регистрацией брать опасно. Ведь нам следовало проехать шесть сепаратистских блокпостов. Если боевики обнаружат пассажира-львовянина, могут всех перестрелять. Жителей западных регионов Украины они считают заклятыми врагами. Невзирая на риск, мои пассажиры потеснились и затолкали деда себе под ноги, пристроили и парнишку. Не понимаю, как тогда моя легковушка поместила 13 человек! Бог нас хранил — удалось прорваться без приключений.

— Сколько же всего людей вам удалось эвакуировать с оккупированной территории?

— 75 человек. Бывало, в день по тысяче километров наматывал! Спасал людей и мой отец-шахтер. Как-то я спросил у своих пассажиров, дескать, не боитесь со мной, инвалидом, ехать. Ответ порадовал: «Успокойся, все в порядке». Наверное, пришло время, когда и такие, как я, могут заниматься серьезным делом.

Как-то отправился в Пески, это село у самого Донецкого аэропорта. Дорога разбомблена, завалена деревьями, изрыта воронками. На полях — мины, растяжки. Как добраться в село за пассажиркой, непонятно. Подобрал по пути двух местных жительниц, они и показали дом бабульки, которую я планировал увезти. Пожилая женщина была очень измождена, ведь две недели пряталась от бомбежек в подвале, залитом водой. Она плакала, рассказывая, что дом ее остался без крыши, и с благодарностью вспоминала наших солдат, которые приносили ей хлеб. Помню еще одну старушку. Когда мы вместе с друзьями-майдановцами привезли ей продукты, она… упала перед нами на колени.

Война — это ужас, наваждение, безумие! Хозяйничающие на нашей земле боевики жестоко, изощренно издеваются над людьми. В пыточные камеры они превратили даже церкви, учебные заведения! Моего знакомого расстреляли просто так, ради забавы. Сначала отрезали воробью крылья и бросили его в фонтан. А знакомому приказали спасать несчастную тонущую птичку. Он ступил в воду, и его тут же изрешетили пулями…

— Не страшно было ездить на оккупированные территории?

— Страшно. На каждом сепаратистском блокпосту приходилось выходить, чтобы меня проверили, машину досмотрели. Однажды я таки попался в руки «дээнэровцам». В конце июля прошлого года приехал в Шахтерск за пассажиром. В городе настоящий ад — улицы безлюдны, горят дома, магазины, заправки. Неожиданно прямо из дыма и огня выныривают несколько боевиков в военной форме с нашивками «ДНР». Один из них тут же приставил к моей голове автомат. Когда я попросил убрать пушку, потому что мне страшно, он выстрелил в воздух и спросил: «А так тоже страшно?» Затем последовал еще один вопрос: «Ты диверсант?» Я сразу же различил этот говор — не местный, а явно российский. Пытаясь не терять самообладания, ответил: мол, какой же из меня, инвалида, диверсант? Тогда они пригрозили, что отвезут меня в Донецк и сдадут в плен. Бросили меня на заднее сиденье, сели в мою легковушку и, выставив в окна дула автоматов, тронулись. «А что это за сопки такие?» — спросил один с удивлением. Я объяснил, что это терриконы. «А что там написано на билборде?» — поинтересовался другой. Мне снова пришлось объяснять, что значит по-русски «Дякуємо за чисте узбіччя». Затем, общаясь между собой, они радовались, что «уделали» Шахтерск покруче, чем Чечню.

Я всю дорогу тихо молился. Знал, что сейчас молят Бога за меня родные и друзья, ведь я долго не выходил на связь. И Господь нас услышал. Доехав к разрушенному донецкому автовокзалу, боевики отдали мне документы, машину, сто гривен, которые при задержании отобрали, и отпустили. Только телефон не вернули. А вот моему приятелю, который так же возил людей из зоны АТО, не повезло — он исчез…

В общем, когда львовские знакомые узнали о едва не приключившемся со мной несчастье, они тут же пригласили меня к себе. Раньше я был во Львове, вместе с друзьями из паломнического центра отправлялся оттуда в путешествия по Европе. Думал, отсижусь в этом чудесном городе месяц-другой и тогда приеду домой. Увы, из-за войны пока вернуться не могу.

— Не чувствуете себя во Львове чужим?

— Наоборот. Безмерно благодарен монахам греко-католического монастыря. Они предоставили мне комнату со всем необходимым: душем, холодильником, стиральной машиной. Мне кажется, что за время, проведенное во Львове, получил больше понимания и уважения от местных жителей, чем за всю свою сознательную жизнь в Донецке. Монахи даже помогли приобрести мне автомобиль «Рено». Сказали: даем тебе удочку, с помощью которой будешь ловить рыбу. Вот и ловлю. Уже немного изучил город. А так выручает навигатор.


*Эту машину парню-переселенцу помогли приобрести львовские монахи, сказав: «Даем тебе удочку, на которую сможешь ловить рыбу»

Раньше я был очень привязан к Донецку, своей Макеевке. К родному уютному и просторному дому, который построили родители. Многие бытовые мелочи из-за болезни были мне недоступны. Не мог налить себе чашку чая, завязать шнурки, застегнуть пуговицы на рубашке, постричь ногти… За меня все делала мама. За год самостоятельной жизни научился многому.

— Водительское удостоверение трудно было получить?

— Медики поначалу говорили, что я не смогу водить машину. Однако я не сдавался, приглашал их покататься. В общем, мне, как говорится, потом и кровью пришлось доказывать, что я — аккуратный, внимательный водитель. Теперь раз в три года обновляю медицинские документы, которые позволяют управлять автомобилем. К слову, во Львове у меня уже есть постоянные клиенты, особенно среди таких же, как и я, вынужденных переселенцев — дончан и крымских татар. Бывает, звонят и среди ночи. Я всегда рад помочь людям. И, конечно, хоть немного заработать… Состоял на учете в центре занятости, но там никакой работы не предложили, несмотря на то, что у меня два высших образования — журналиста и психолога. Кроме того, на протяжении десяти лет я издавал молодежную христианскую газету. Тексты статей набирал на компьютере, так как писать ручкой не могу.

— В дороге никаких неприятных историй не случалось?

— Как и каждому водителю со стажем, и мне есть что вспомнить. Как-то один из донецких гаишников помог заменить пробитое колесо в моей машине, а уже на следующий день поймал меня на радар — я ехал с превышением скорости. Конечно, я признал свою вину, и страж закона ограничился замечанием. А в другой раз ночью на неосвещенном отрезке дороги наткнулся на штырь, который везла в тележке старушка. Суд решил, что я нанес ей ущерб на четыре тысячи гривен. Ущерб возместил. Из случившегося я вынес важный урок — ошибка на дороге может дорого стоить!

— На заднем стекле вашей машины красноречивая надпись с просьбой к окружающим помочь заработать инвалиду-таксисту на жизнь…

— Это моя сестра Наташа, которая с семьей сейчас переехала в Мариуполь, придумала такую надпись. Она сделана с улыбкой, с хорошими пожеланиями. Поэтому я и не стал перечить. Однако ни с кем не хотел бы меняться жизнью и принимаю себя таким, каким создал меня Господь. А еще я ненавижу слово инвалид. Оно выбивает из колеи, напоминает о недуге, о котором хотелось бы забыть. Я ведь даже снял знак «инвалид» с машины — из-за него испытывал неловкость. Считаю, на дороге все водители, в том числе и люди с ограниченными возможностями, находятся в равных условиях.

— Похоже, пассажиров, которые садятся в вашу машину, совершенно не смущает ваша инвалидность…

— Так именно пассажиры и распространяют номер моего телефона в социальных сетях, поэтому недостатка в клиентах я не испытываю. Общение с ними доставляет мне огромную радость. Один дедуля, которого подвозил, все воспитывал меня, несколько раз повторив: «Ти забагато на себе береш!» Запомнилась юная красотка, которая, опаздывая на свидание, все смотрелась в зеркальце и подкрашивалась. Как-то села землячка, которая добиралась домой, в Горловку, с заработков из Польши. Узнав, что я из Макеевки, она расплакалась…

Часть заработанных денег я высылаю знакомым девушкам-волонтерам, которые выхаживают раненых бойцов АТО в столичном военном медицинском центре. И рад, что имею возможность внести свой скромный вклад в победу над врагом. Кстати, родители частенько приезжают ко мне в гости, но потом возвращаются в Макеевку, боятся, что дом разграбят. А еще, признаюсь, я мечтаю о крепкой и дружной семье.

*”Мне очень нравится общаться с пассажирами, — говорит Роман. — А они, в свою очередь, распространяют номер моего телефона в соцсетях, так что недостатка в клиентах я не испытываю”

Фото автора

Факты

  Категорія: